Cause two can keep a secret If one of them is dead.
В подражание Лавкрафту
Вот уже несколько месяцев Даниель Стернгрем говорит всем своим знакомым, что полтора года провёл в Чикаго. Даниель придумывает множество оправданий своему внезапному отъезду, но, конечно же, всё это – неправда. Правда же в том, что он в свои тридцать лет ни разу не был в Америке, что же касается этих восемнадцати месяцев – он и сам плохо представляет себе, где он был. Всё началось четыре года назад в Копенгагенской обсерватории. Даниель, молодой перспективный учёный, с головой окунался в работу. Под руководством своего отца, тоже астронома, он занялся изучением атмосферы Солнца и процессов старения звёзд, и работа в скоромвремени обещала принести результаты. Тогда пришли сны. Сначала ненавязчивые и непродолжительные, они становились всё дольше и глубже. В своих снах Даниель побывал в Селефаисе, городе в долине Оот-Наргай за Танарианскими горами. Он бродил по его широким улицам, по площадям, вымощенным мрамором. Ему доводилось встречаться и с правителем Селефаиса, могущественным Куранесом, который показывал ему свой роскошный дворец, и с которым они летали над прекрасной голубой гаванью, любуясь изящными галлерами, приплывавшими в сказочный город издалека. Сны заводили его и в страну Сона-Нил, где нет ни времени, ни страданий, ни смерти, из
чистейших источников которого он пил воду и из садов которого он брал неведомые никому на Земле фрукты. Во сне он посетил и многие другие миры, планеты и города, каждый из которых стремился затмить другой своим величием, своими сверкающими храмами, богатством и красотой своей природы. Просыпаясь после этих снов, Даниель чувствовал, как силы, которыми напитывалось его сознание в чудесных мирах, рвались наружу, и все эти силы он отдавал своим астрономическим изысканиям. Но через полгода целебные сны пошли на спад. Их место стали занимать тревожные видения заброшенных городов, томящихся на дне океана или в глубине Антарктиды, окруженных горами и ледяными пустынями. Непонятно откуда идущий свет на их улицах иногда выхватывал из темноты силуэты статуй, изображающих уродливых существ – правителей этих некогда великих городов. Даниель подолгу бродил по этим молчаливым пространствам, натыкаясь на пыльные кладбища и мерзкого вида алтари, не имея возможности прервать жуткий сон. В этих снах Даниель начал проводить всё больше и больше времени, а просыпался совершенно разбитым и жутко уставшим. Уже через несколько часов абсолютно непродуктивной работы его снова клонило в сон, а там его снова ждали огромные мёртвые города. Но в тот памятный февральский вечер 1936 года, когда метель бесновалась на улице так сильно, что ни одна лавка или контора даже и не подумала открыться с утра, Даниель, заснув прямо за столом в своём рабочем кабинете, попал не в мёртвый город, а в кромешную тьму. Преодолев первый приступ паники, Даниель на ощупь двинулся вперёд, придерживаясь за стену и спотыкаясь через шаг. Земля под ногами была каменистой и в лицо слегка веяло свежим воздухом. Даниель уже потерял счёт времени, когда
вдруг над головой появилось звёздное небо. Увидев эти чуждые звезды, он сразу понял, что находится не на Земле. Впереди в скупом звездном свете
он разглядел башни из черного камня, множество островерхих башен без окон – целый город. И тут он узнал это место, один путешественник в
Селефаисе рассказывал Даниелю о нём. Он стоял перед колонией Ми-го, построенной ими на Югготе, планете, расположенной на самом краю Солнечной системы, за орбитой Плутона, на которой никогда не бывает дня.Солнце на Югготе – маленькая светящаяся точка на небе, не больше любой другой звезды. Жуткие эксперименты и медленная смерть в агонии – вот что ждёт каждого подопытного, который имел глупость попасть к Ми-го живьём. Даниель поспешил прочь от проклятого города. Не имея возможности отсчитывать дни так, как это делается на Земле, он отсчитывал их по циклам самой яркой звезды на небе. По его подсчетам, шёл десятый день, когда он наткнулся на странное строение. Законы пространства для него работали не так, как для всего остального здесь, но та его часть, что находилась в наших трёх измерениях, вполне могла быть названа пирамидой. Сразу было заметно, что эта пирамида, высотой раза в три больше пирамиды Хеопса, – геометрически сложнее, нежели её земной аналог. Даниель интуитивно чувствовал, что проснуться, как это случалось раньше, у него уже не получится, и чтобы не остаться на этой планете навсегда, ему надо искать путь домой. Пирамида вполне могла оказаться этим путём. Он быстро отыскал вход и решительно зашёл внутрь. Время вихрем закрутилось вокруг него, пространство начало сжиматься, складываться и
меняться с невероятной скоростью. Но Даниель Стернгрем шёл и шёл вперёд, пока время и пространство не исчезли в принципе. И тут перед сознанием
Стернгрема предстало Нечто: нагромождение огромных светящихся шаров, похожих на пылающие звёзды, уходило в неведомые измерения и невообразимые пространства, а во всём этом – абсолютная воля и абсолютное знание. – Я Тайна и Знание, Я Ключ и Врата, Я Йог-Сотот! – пророкотало божество. – Ты! – устремило оно своё внимание на Даниеля. Астроном, если бы его тело сейчас существовало, забился бы в угол, закрыв глаза и зажав уши, но заставить сознание не видеть он не умел. Он понимал, что титаническое сознание перед ним ждёт от него ответа, но всезатмевающий страх не давал Даниелю сконцентрироваться. Наконец, он смог поймать единственную мысль, что прорвалась сквозь завесу страха, и тут же выпалил её. – Домой! – практически шепотом сказал он. Йог-Сотот взорвался бурей грохочущего смеха, этот смех закрутил Стернгрема, начал швырять по всему космосу, раздаваясь то сверху, то снизу, то далеко, то близко и, в конце концов, вышвырнул комок ужаса, в который превратился Даниель, в третью планету маленькой жёлтой звезды, которую жители этой планетки называют Землёй. Через несколько часов, после того как жуткий хохот стих, Даниель Стернгрем, астроном и сноходец, наконец решился открыть глаза. Он лежал, судя по всему, где-то на окраине Гётеборга, своего родного города, утро было уже в разгаре. Кое-как поднявшись, он двинулся к газетному ларьку и, схватив газету, тут же посмотрел на число. Третье августа 1937 года, прошло полтора года.
чистейших источников которого он пил воду и из садов которого он брал неведомые никому на Земле фрукты. Во сне он посетил и многие другие миры, планеты и города, каждый из которых стремился затмить другой своим величием, своими сверкающими храмами, богатством и красотой своей природы. Просыпаясь после этих снов, Даниель чувствовал, как силы, которыми напитывалось его сознание в чудесных мирах, рвались наружу, и все эти силы он отдавал своим астрономическим изысканиям. Но через полгода целебные сны пошли на спад. Их место стали занимать тревожные видения заброшенных городов, томящихся на дне океана или в глубине Антарктиды, окруженных горами и ледяными пустынями. Непонятно откуда идущий свет на их улицах иногда выхватывал из темноты силуэты статуй, изображающих уродливых существ – правителей этих некогда великих городов. Даниель подолгу бродил по этим молчаливым пространствам, натыкаясь на пыльные кладбища и мерзкого вида алтари, не имея возможности прервать жуткий сон. В этих снах Даниель начал проводить всё больше и больше времени, а просыпался совершенно разбитым и жутко уставшим. Уже через несколько часов абсолютно непродуктивной работы его снова клонило в сон, а там его снова ждали огромные мёртвые города. Но в тот памятный февральский вечер 1936 года, когда метель бесновалась на улице так сильно, что ни одна лавка или контора даже и не подумала открыться с утра, Даниель, заснув прямо за столом в своём рабочем кабинете, попал не в мёртвый город, а в кромешную тьму. Преодолев первый приступ паники, Даниель на ощупь двинулся вперёд, придерживаясь за стену и спотыкаясь через шаг. Земля под ногами была каменистой и в лицо слегка веяло свежим воздухом. Даниель уже потерял счёт времени, когда
вдруг над головой появилось звёздное небо. Увидев эти чуждые звезды, он сразу понял, что находится не на Земле. Впереди в скупом звездном свете
он разглядел башни из черного камня, множество островерхих башен без окон – целый город. И тут он узнал это место, один путешественник в
Селефаисе рассказывал Даниелю о нём. Он стоял перед колонией Ми-го, построенной ими на Югготе, планете, расположенной на самом краю Солнечной системы, за орбитой Плутона, на которой никогда не бывает дня.Солнце на Югготе – маленькая светящаяся точка на небе, не больше любой другой звезды. Жуткие эксперименты и медленная смерть в агонии – вот что ждёт каждого подопытного, который имел глупость попасть к Ми-го живьём. Даниель поспешил прочь от проклятого города. Не имея возможности отсчитывать дни так, как это делается на Земле, он отсчитывал их по циклам самой яркой звезды на небе. По его подсчетам, шёл десятый день, когда он наткнулся на странное строение. Законы пространства для него работали не так, как для всего остального здесь, но та его часть, что находилась в наших трёх измерениях, вполне могла быть названа пирамидой. Сразу было заметно, что эта пирамида, высотой раза в три больше пирамиды Хеопса, – геометрически сложнее, нежели её земной аналог. Даниель интуитивно чувствовал, что проснуться, как это случалось раньше, у него уже не получится, и чтобы не остаться на этой планете навсегда, ему надо искать путь домой. Пирамида вполне могла оказаться этим путём. Он быстро отыскал вход и решительно зашёл внутрь. Время вихрем закрутилось вокруг него, пространство начало сжиматься, складываться и
меняться с невероятной скоростью. Но Даниель Стернгрем шёл и шёл вперёд, пока время и пространство не исчезли в принципе. И тут перед сознанием
Стернгрема предстало Нечто: нагромождение огромных светящихся шаров, похожих на пылающие звёзды, уходило в неведомые измерения и невообразимые пространства, а во всём этом – абсолютная воля и абсолютное знание. – Я Тайна и Знание, Я Ключ и Врата, Я Йог-Сотот! – пророкотало божество. – Ты! – устремило оно своё внимание на Даниеля. Астроном, если бы его тело сейчас существовало, забился бы в угол, закрыв глаза и зажав уши, но заставить сознание не видеть он не умел. Он понимал, что титаническое сознание перед ним ждёт от него ответа, но всезатмевающий страх не давал Даниелю сконцентрироваться. Наконец, он смог поймать единственную мысль, что прорвалась сквозь завесу страха, и тут же выпалил её. – Домой! – практически шепотом сказал он. Йог-Сотот взорвался бурей грохочущего смеха, этот смех закрутил Стернгрема, начал швырять по всему космосу, раздаваясь то сверху, то снизу, то далеко, то близко и, в конце концов, вышвырнул комок ужаса, в который превратился Даниель, в третью планету маленькой жёлтой звезды, которую жители этой планетки называют Землёй. Через несколько часов, после того как жуткий хохот стих, Даниель Стернгрем, астроном и сноходец, наконец решился открыть глаза. Он лежал, судя по всему, где-то на окраине Гётеборга, своего родного города, утро было уже в разгаре. Кое-как поднявшись, он двинулся к газетному ларьку и, схватив газету, тут же посмотрел на число. Третье августа 1937 года, прошло полтора года.